Он состоит в том, что то было время особо рьяного и одновременно с этим массового почитания мучений, приводивших к краткосрочности бытия. Люди истязали друг друга повсюду, причём, конечно же, зло и одновременно с этим страстно, считая все стремления к комфортной, счастливой, возвышающей, а не унижающей жизни позорными, недостойными, а заодно и, конечно же, богохульными. Исключительно только такими, ещё раз стоит подчеркнуть, тотальными, чрезвычайно злыми, точнее сказать, звериными социальными настроениями объясняется беспросветная средневековая отсталость. Иных мотивов на этот счёт категорически, ни при каких обстоятельствах быть не может, ибо, чтобы жить убого, одного терпения и глупости крайне мало.

Последствия до сих пор утаиваемой высокой женской смертности средневековья.

Даже если бы люди той эпохи были тупы, как пробки, но имели бы внутри себя искренние желания жить благополучно, они бы с жадностью хватались за любые предлагаемые им редкими среди них изобретателями, некоторые из которых могли быть даже гениальными, всё что угодно, что могло облегчить их очень, очень тяжёлую, грязную, мерзкую, животную жизнь. Однако, ничего такого и близко не происходило, прямым доказательством чего, является сменившая средневековое бытие эпоха, называемая Возрождением, суть которой состояла, на самом деле, только в одном: женщинам разрешили есть, причём, вплоть до того, что много, и даже стали их таких пышнотелых рисовать, что, конечно же, объясняется одним лишь серьёзнейшим падежом жесточайше, тотально замученного женского населения детородного возраста, чуть ли не повально умиравшего от болезней и во время родов. Никаких иных предпосылок для послабления жесткого отношения общества к дамам и близко быть не могло.

Одна лишь их массовая, ставшая очень высокой и преждевременной смертность, а значит, неспособность выполнять фактически одно единственное, что от них требовалось: рожать, заставила безумно агрессивных, бесчеловечных мужчин того времени разрешить женщинам банально отъедаться, дабы они могли набираться сил, а заодно и веса, вследствие чего, ожидалось, что они намного лучше и дольше смогут приносить потомство. В данном случае, чрезвычайно важно понимать, что эталоны дамской красоты, сменившие смертельную бледность, прославляемую в средневековом бытии, вообще никак нельзя назвать таковыми. С картин периода, именуемого Возрождением, на нас смотрят, говоря откровенно, полные, часто несуразные дамы, многих из которых назвать красивыми язык вообще никак не поворачивается. Что и служит прямым доводом в пользу того, что то было не столько искусство, сколько агитационные плакаты, призывающие откармливать женщин, дабы остановить их ставший чрезвычайно сильно заметным падёж. От которого не спасали даже браки, заключаемые в совсем юном возрасте, явно из расчёта на то, что ещё неистощённое, всё ещё растущее женское тело окажется способным родить может даже не одного достаточно здорового ребёнка. Вот именно настолько дикие, точнее, дичайше злые нравы были стандартны для средневековья. Да и знаменитое Возрождение отличалось от него несильно. Таково сугубо прагматичное, в значительной, хоть и в недостаточно большой мере лишённое иллюзий понимание женского вопроса той поры.